Йоханнес Бузалски

Этот фильм — не история, а сон. Или кошмар. Кадры мелькают, как обрывки памяти: Гитлер стареет в бункере, его речь превращается в шёпот, потом — в хрип. Всё вокруг рушится, но он всё ещё верит в миф, который создал. Рядом — Ева Браун. Она танцует среди руин, смеётся, будто не замечает конца. Геббельс твердит о предательстве, его глаза пусты. Адольф цепляется за власть, но она ускользает, как песок сквозь пальцы. Здесь нет битв, только тени. Кинохроника перемежается с театром кукол, оперой,