Молодой парень, Мишель, случайно крадёт деньги. Потом — ещё. Всё глубже, всё нелепей. Он не вор, просто слаб. Деньги тают, а за ним уже следят — полиция, знакомые, даже девушка Жанна чувствует: что-то не так. Он пытается вернуть украденное, но выходит только хуже. Каждый шаг — новая ловушка. Жанна верит в него, но Мишель не верит в себя. Он будто падает в яму, которую сам же и роет. А вокруг — Париж: серый, равнодушный. Люди проходят мимо, не замечая его паники. Даже когда он наконец решает
XV век. Русь раздроблена, в огне междоусобиц и татарских набегов. Андрей Рублёв — монах-иконописец, чья вера колеблется среди жестокости мира. Он видит страдания, предательство, бессмысленную кровь. Князья грызутся за власть, простые люди гибнут в муках. Его друг Феофан Грек — циник, разуверившийся в людях. Данила — собрат по ремеслу, тихий, смиренный. Но даже его терпение не выдерживает. Андрей даёт обет молчания после того, как участвует в казни беглого скомороха — единственного, кто смеялся
Группа буржуа — дипломат Рафаэль, его жена Алиса, сестра Флоранс и их друзья — снова и снова пытаются собраться за ужином. Но каждый раз что-то мешает: то внезапные похороны, то ресторан без персонала, то военные учения прямо в гостиной. Они ходят по кругу: светские беседы, вежливые улыбки, скрытые страхи. Сны смешиваются с реальностью — то епископ становится садовником, то офицер рассказывает о мёртвой матери. Всё это — как ритуал, который никогда не завершится. Они хотят есть, пить,
Молодой репортёр Хоссейн хочет снять документальный фильм о жизни в Тегеране. Он ищет героя — обычного человека, чья история тронет зрителей. Находит старика Баджи, который собирает деньги на скромную свадьбу сына. Хоссейн просит разрешения снимать его крупным планом — так близко, что видно каждую морщину, каждый взгляд. Баджи соглашается, но вскоре камера становится невидимой стеной между ними. Он говорит о долгах, о бедности, о стыде — а Хоссейн лишь фиксирует его боль, не вмешиваясь. Потом
Старик Лазареску плохо себя чувствует. Голова раскалывается, тошнит. Он звонит в «скорую» — ждёт. Приезжает фельдшер Миоара. Видит: квартира затхлая, бутылки повсюду. Старик бредит. Она решает везти его в больницу — но там только отмахиваются: алкоголик, чего с ним возиться? Ночь. Машина «скорой» мечется между госпиталями. Врачи заняты, койки заняты. Лазареску теряет сознание, его состояние ухудшается. Миоара упрямо ищет помощь — но система глуха. Он умирает в коридоре, без диагноза, почти без
Молодая монахиня Виридиана готовится принести обеты. Её дядя, дон Хайме, — человек с тёмными страстями, одинокий и больной. Он уговаривает племянницу надеть свадебное платье его покойной жены, хочет жениться на ней. Она отказывает, но остаётся в его доме — из жалости. После смерти дона Хайме Виридиана решает посвятить себя помощи нищим и калекам. Она собирает их под одной крышей, кормит, молится за них. Но благодарности нет — только цинизм и жестокость. Приезжает Хорхе, незаконнорожденный сын
Группа молодых людей отправляется в путешествие по послевоенной Европе. Они ищут смысл, свободу, себя — но находят лишь разочарование и пустоту. Марко — циничный художник, уставший от лицемерия. Клаудия — мечтательная, но уже не верит в чудеса. Виктор — бунтарь без цели. Их дороги пересекаются случайно, ненадолго. Они говорят о любви, искусстве, будущем — но слова рассыпаются, как песок. Города меняются: Рим, Париж, Афины. Каждый — декорация для новой тоски. Встречи мимолётны, расставания
Молодой преступник Мишель Пуакар живёт на скорости, крадёт машины, стреляет в полицейских. Он не думает о завтра — только о деньгах, о девушке Патриции, о бегстве. Но Патриция не уверена: любит его или боится. Она мечется между страхом и желанием, предаёт его, потом возвращается. Мишель торопится, суетится, но время уходит. Деньги не спасают, друзья не помогают. Он загнан в угол — паника в глазах, кровь на рубашке. Париж вокруг красивый, равнодушный. Всё кончается на пустынной улице. Он бежит,
В современном Париже строят стеклянные небоскрёбы, открывают американские рестораны. Город превращается в выставку новейших технологий — блестящих, но бездушных. Мсье Юло, неуклюжий и добрый, приезжает сюда навестить сестру. Он бродит среди зеркальных фасадов, путается в коридорах офисов, теряется в толпе. Всё вокруг сверкает, но люди словно заперты в этом блеске — улыбаются через силу, говорят пустые фразы. Он пытается помочь кому-то, развеселить — но его жесты слишком широкие, шутки
Пожилые Сюкити и Томи приезжают в Токио навестить своих взрослых детей. Они ждут тепла, но встречают вежливую отстранённость. Старший сын Коити, врач, вечно занят. Дочь Сигэ — в делах, в хлопотах. Только невестка Норико находит для них время — искренне, без притворства. Город шумит чужим ритмом. Родители будто мешают — их селят на курорт, потом отправляют к младшему сыну Кэйдзо, но и там тесно, неловко. Томи внезапно заболевает. Дети спешат к ней — слишком поздно. Остаётся тишина, пустые
Десять новелл. Десять заповедей. Десять жизней, переплетённых с тихим отчаянием и надеждой. Варшава, серые улицы, люди, которые не знают, как жить дальше. Мальчик верит в Бога больше, чем его отец-учёный — и это их разрывает. Женщина решает, сохранить ли ребёнка от любовника. Врач отказывается спасать человека — и платит за это. Здесь нет громких драм — только трещины в обыденности. Анна теряет дочь и вдруг понимает: она её не знала. Юрек крадёт, чтобы вернуть отцу веру в справедливость. Каждый
